Сибирский проект

 

Машины производства желаний, представления о личности и специальные (современные) мифемы в Сибири

Сергей Белозеров

1) введение. До текста (оправдание текста) Сейчас я думаю, что гораздо более содержательной получилась бы статья на тему влияния латинских сект.

Я начал работу над «очерком» 5 сентября, обострив научный пафос не существовавшего массива в несколько тысяч слов, т.е. сочинив «экспозицию» материала, который был, скажем, «собран». С этим абрисом можно ознакомиться здесь, можно и пропустить его. Не стоит упрекать меня в попытке создания собственной терминологии, т.к. в тексте формальное обращение к ней отсутствует. Настоящий (следующий за абрисом) текст является эпигонским Делеза – Гваттари и имеет мало общего с ним.

Абрис (5 сентября)

Аспекты представления о личности в Сибири

Кл 1. Модели представлений

1) «мифопоэтическая»

2) «администрация»

3) «писатели»

4) «деревня»

Кл 2. Представления «об особых состояниях»

1) «смерти»

2) «благосостояния»

3) «благости»

4) «провинциальный тип»

5) «работа»

6) «предмет»

Специальные страты. Администрация

1) Федирко

а) едва не стал генсеком

б) преобразил Красноярск

2) Лебедь

а) генетический солдат

б) «взял высоту, но не удержался», потому что был кадровым военным

3) Прохоров

а) сибиряк в период деидеологизации

б) сибиряк и работоспособность

в) спекуляция: Данила Багров из фильма Ал. Балабанова «Брат»

4) Евдокимов

а) не-глава администрации Алтайского края

б) «земляк», русский мужик

конец абриса

2)Концептуальная платформа.

«Шизоанализ - одно из направлений в исследовании западной культуры, представители которого рассматривают шизофрению не с точки зрения психического заболевания, а под углом зрения социального угнетения в обществе, в котором люди являются не чем иным, как производящими желания машинами». (Словарь-справочник по психоанализу)

«В конечном счете, как полагали Ф. Гваттари и Ж. Делёз, шизофрения – это форма политического протеста, посредством которого человек пытается устранить осуществляемое над ним насилие. Шизофрения – не болезнь отдельного человека, а особый способ расширения социального поля в условиях западной цивилизации. Шизофреник – политический диссидент, который может стать учителем для тех, кто не в состоянии постичь истину распада, изначально присущую каждому индивиду. Поэтому шизоанализ является не новым психологическим или психосоциальным средством, предназначенным для исцеления человека, а «микрополитической практикой», способствующей обретению им подлинного смысла своего существования, основанного на его собственных желаниях, но не на требованиях общества, стремящегося лишь к воспроизводству желающих машин». (Словарь-справочник по психоанализу)

«Миф суть форма целостного массового переживания и истолкования действительности при помощи чувственно-наглядных образов, считающихся самостоятельными явлениями реальности. Мифологическое сознание отличается синкретизмом, восприятием картин, рожденных творческим воображением человека, в качестве "неопровержимых фактов бытия» (А. Ф. Лосев)

Миф (или мифема) нам почему-то интересен как средство самоидентификации малых групп.

Проблематика мифологизаций в Сибири в разговорах о ней казалась призрачной, когда я подходил к ней со всей серьезностью, я был не способен даже стать репортером (т.е. фактотумом в высокой степени). Спрашивать сибиряков, мифологизируют они или нет, было бы еще более странно, нежели прибегнуть к «обычному» шизоанализу.

Подход к созданию массива был указан мне куратором 6-го числа в Турочаке: научный пафос мне предложили сменить на публицистический, и написать проблемный очерк о попытках шизоанализа в Сибири, другими словами о том, что я решился назвать современной сибирской мифологией. Позднее пафос решено было снизить еще сильнее, т.е. я признал невозможным считать Лебедя и прочих героями современных мифов: скорее уместно говорить об Ол. Суслове или старушках в разноторге, как о машинах желаний с их представлениями (напр. о замечательных мертвых (и ушедших, либо неясных) представителях власти в зависимости от желаний), а о Е. Веселовском - как о модераторе особой топики для приезжих, т.е. искусственного мифа.

3) Красноярск: ген. П.С. Федирко. А. Лебедь, М. Прохоров. Предположим, в Красноярске объектами микрополитической практики стали Федирко, Лебедь и М.Прохоров. Рассказчиком (шаманом) считаем Ол. Суслова. Ол. Суслов. Выдержка из вступления к интервью с Ол. Сусловым в газете «Конкурент»: «Чем он только не занимался. Одних проектов телевизионных сделал штук пятнадцать. Газету выпускал, кино снимал. При этом сам утверждает, что до сих пор ничего не сделал. Парадокс. Тем более явный, что фамилия его стала у нас синонимом слова «культура». И когда один из каналов в Красноярске выиграл грант на создание программы «о духовном богатстве», вопроса, кому это доверить, не возникло. Позвонили Суслову и прямо сказали: ты у нас один за культуру отвечаешь.»

Ол. Суслов утверждает, что первый секретарь горкома Красноярска П.С. Федирко (на должности с 1962 по 1987 г.) должен был стать генсеком, что у него не получилось исключительно из-за неприязни, которую к нему питал Горбачев. Несмотря на предположение куратора о том что, другими словами, сказанное Ол. Сусловым суть несознательная ложь (англ. идиома horse****), т.е. миф в том значении, на котором впервые настоял Гераклит Эфесский. Здесь имела место скорее скрытая мифология (утрирую) ГБ, о чем в своем блоге пишет некто Genkras: «Я писал в книге "Комментарий" о том, как удивился, узнав в 2003 или в 2004 (не помню) году, что красноярские депутаты сделали почётным гражданином бывшего партийного хозяина края Федирку. Большая была сволочь. Федирко пришёл к власти благодаря В.И. Долгих, который, уходя в секретари ЦК, оставил его в Красноярске вместо себя. Долгих недавно прославился тем, что как Председатель комитета ветеранов слёзно попросил убрать слово "антисоветская" из названия шашлычной, расположенной напротив гостиницы "Советская". Уважили ветерана карательных органов. А Федирку боялись в Красноярске до дрожи. О нём и Астафьев вспоминал, и в годы перестройки Роман Солнцев написал разоблачительную пьесу. Горбачёв Федирку снял. А при Ельцине он оказался почётным гражданином Красноярска». У Федирко действительно была возможность превратиться в генерального секретаря. Интересно, что Олег сам хотел занять эту должность. «В детстве я мечтал стать генеральным секретарём ЦК КПСС. И очень сильно не любил Михаила Сергеевича Горбачёва, потому что он разрушил эту страну. Как я считал, у меня были все шансы стать генсеком. Кстати, когда служил в армии во Владивостоке, встретил парня. Он тогда был «дедом», а я был «карасём». Там была война светлых сил со злом. Он воевал на стороне добра, писал трактат по восточным единоборствам. И когда мы сидели с ним на крылечке и говорили на какие-то философские темы, он рассказал о своей мечте – что хочет быть министром чёрной металлургии. Ну, я отшутился: будешь работать под моим началом. Я буду генеральным секретарём, а ты министром. Вот это была самая одухотворённая мечта. Потому что, безусловно, СССР был рай, по крайней мере для меня.»

Мне нужно совпадение. Итак, советскость Олега определяет его действия не как альтруистическое мифотворчество, или мифотворчество вообще, но как попытку самоидентификации себя как представителя малой советской группы. Т.е. на этапе «Федирко» мы не можем считать его шаманом, но утверждаем, что он, предлагая констатацию политической борьбы с участием ГБ в последние годы Советского союза, или, скажем, возвращая реальность взаимоисключения «авангарда» и «реализма» («академизма»), удерживает стороннего наблюдателя в поле действия себя как миметического оружия. Его (оружия) core являет собой то ли симулякр молодого кандидата в генсеки, то ли «диссидента».

Лебедь А.И., бывший губернатор Красноярского края, бывший зам. командующего ВДВ, известен тем, что подписал в 1996 году Хасавюртовские соглашения. Ол. Суслов метафорически характеризует избрание Лебедя как «взятие им высоты», кажется, косвенно связывая его политику и смерть (см. абрис), тем, что он был кадровым военным. «Взял высоту, но не удержался», не значит «был повержен противником/конкурентами», или «не справился со своими обязанностями» но значит «упал с высоты вниз и погиб» (Лебедь разбился на вертолете), причем как кажется, именно потому, что был десантником. Но либо насилие над Лебедем врагов, либо его несостоятельность как губернатора все-таки присутствует, (именно потому, что он был кадровым военным), хотя его политическая смерть следовала за физической, а не наоборот. На этапе «Лебедь» Олег именно восхищается, будучи не в состоянии сказать, среднего роста был Лебедь или высокого, желая видеть его высоким.

Третий этап политической практики одного - М. Прохоров, который, прежде всего, поставлен под сомнение в плане саморекламы. Олег, как бы сообщая нам, что Прохорову никого не удастся провести, задает риторический вопрос: «Откуда у мужчин младше 40 лет могут появиться такие деньги?». Суслов рассказывет нам о том, что в местном ночном клубе Прохорова есть особые скидки для членов ПД (курьезно вспоминать об этом сейчас, когда он покинул партию), и о том, что он восемьдесят девятый житель поселка Еруда, т.е. в Сибири он, кажется, сибиряк, потому что платит налоги «как сибиряк».

Ол. Суслов то ли имеет замечательные представления о диспозитиве РФ в целом, то ли слишком сильно привык к плотному взаимодействию с политическим авангардом Красноярска.

4) Женщины в разноторге. «Евдокимов не был главой администрации.» Мне сказали, что бы я подошел к старухе, которая сидела на скамейке около разноторга. «Давай, подойди»,- мне сказали. Окей. Я решаюсь «окей» именно потому, что знаю о преимуществе этих женщин надо мной. Ввязавшись в игру, я должен играть с ними, как играл бы человек, для которого смерть Евдокимова стала (пусть небольшой) утратой. Я уже совершенно не выбираю. «Расскажите мне, пожалуйста, о Евдокимове, он ведь был главой администрации Алтайского края» (дело в том, что рядом со старухой оказалась сорокалетняя женщина, которая оберегала ее от неприятностей, что наблюдается часто). «Нет, нет, мы не знаем… он не был, он у нас не был». И обе: «сходите к девушкам в магазин (т.е. в разноторг), они все тебе расскажут». В разноторге мое появление вызвало оживление, я решился повторить вопрос. А. Мы слушали его басни и песни. Б. Он был хороший человек, земляк. В. Он никогда не был главой администрации края, он жил у себя, в Верховском. Г. Нам его (очень) не хватает.

Я подозреваю, дело в том, что они могут быть индифферентны вместе, тогда как один (ты-у-нас-один) Олег Суслов ни за что не утаит своих взглядов, потому что он требует, чтобы его узнали свои, стремящиеся кристаллизовать тот или иной человеческий клубень (ризому), являясь как раз той его частью, которая не уйдя под землю (знают диспозитив), все же фотографирует (или калькирует) ту, что уходит.